Я родился в прекрасной станице Варениковской, она стоит на склоне вулкана Шуго, недалеко от Анапы. Мимо станицы течет лучшая в мире река – Кубань, в которой раньше было очень много осетра, а сейчас к сожалению рыбы, стало гораздо меньше. Вулкан время от времени трясет, а жители станицы специализируются на браконьерстве и охоте. Я родился в семье заядлого охотника. С десяти лет я тоже занимался охотой и рыбалкой.
Как-то мы с приятелями собрались, нас было человек двенадцать, пасли большое стадо коров. Там, где десятилетний пастух попадает в компанию таких же как он, только чуть постарше, приходится ругаться. Если ты матом ругаться не будешь, значит ты уже не человек. Помимо этого, ты должен еще курить и пить. Поэтому курить я начал с десяти лет. Мы делали гаванские сигары. Рядом росло огромное поле табака. Он растет высотой три метра и больше, целый лес. Мы коров выгоняли на пастбище где-то в 6 утра и срезали высохшие листы табака, пока они были влажными от росы, скручивали их и крутили сигары. Однажды мы нашли склад с немецкими минами, целый год их взрывали. Веселое было детство. Мы были свободными, с 6 утра до 9 вечера. Десятилетний человек был полностью свободен. Нам давали бутылку молока с собой и краюху хлеба, а все остальное мы должны были добывать сами. Поэтому, с десяти лет я уже вел взрослый образ жизни. Я благодарен судьбе за то, что родился именно в этом месте, потому что оно дало накопление жизненного опыта.
Школа у нас была очень маленькая, ученики вели себя плохо. У нас были банды, я входил в банду заройских, они у нас определялись по территории. Раз в неделю, нужно было сражаться друг с другом, мы заранее готовились, назначали место и получали боевой опыт. Я влюбился в девушку с другого конца станицы, а это была территория другой банды, я ходил ее провожать и когда к ней шел, меня не трогали, но, когда шел обратно, меня уже поджидали ребята из вражеской банды. Где-то месяца полтора я весь синий ходил. Потом мне это надоело, я сделал перчатку из свинца, залатал марлей и это была наша последняя битва. Подрался с главными и остальные разбежались.
Мой отец был мудрым человеком, всегда брал меня с собой на охоту и приучал к труду. Он был для меня авторитетом. Сейчас детей нужно развлекать, у нас такого не было. В 10 лет я уже работал и приносил пользу семье. У меня две младших сестры.
Художником я решил стать в три года. Мне бабушка подарила набор цветных карандашей, их было 12 штук. Запах этих карандашей до сих пор помню. Помимо этого, у меня была книжка с потрясающими иллюстрациями, и я начал копировать эти иллюстрации. Все, кто видел мое увлечение, поддерживали меня. Я понял, что я буду художником и уже никогда этого решения не менял. Я не выезжал в большие города. Первый раз я приехал в Краснодар, когда окончил школу. Я приехал в старых коротких штанах, мне казалось, что они нормальные, но народ на меня очень странно смотрел. Со мной был большой чемодан, набитый книгами, ни одна из которых мне не понадобилась. Я пришел на художественно-графический факультет, подавать документы, и барышня, которая меня принимала, опрокинула на мой аттестат чернильницу. Как документ, он исчез. Но она успела записать что я принят. Я с ужасом смотрю на аттестат, а она говорит: «Ну, теперь у тебя другого выхода нет, только поступить». После этого, я вышел на улицу, там стоял такой же как я, и я понял, что он тоже приехал поступать на худ-граф, мы с ним познакомились. Это оказался Коля Гурин – ныне очень известный художник. Мы сдружились, катались на лодках. За две недели до экзамена я начал готовиться к ним, рисовал, тренировался и, как ни странно, поступил. За время учебы мне ставили много троек и двоек, в 1967 был запрещен импрессионизм, а я копировал Пикассо. Я считался плохим студентом на худ-графе. Однако при выпуске, я защитился на пятерку. Потом отслужил в армии, служил я в ракетных войсках в Калининградской области.
После возвращения, я долго не мог устроиться на работу, художники никому не были нужны. К тому времени у меня уже были жена и ребенок, я очень переживал из-за того, что нечем было кормить семью. Но потом, случайно, нашел работу на Газопереработке. Меня вяли туда инженером-дизайнером. Помню, я за неделю сделал проект, который надо было делать три месяца. Мне сказали, что я выполнил план и теперь могу ничего не делать, но я понял, что так не выдержу и уволился.
Мы с моим товарищем организовали в станице Афипской мастерскую. Там мы печатали номера на домах, но я упорно продолжал рисовать. Пытался устроиться в Художественный комбинат в Краснодаре, но мне отказывали, туда было очень сложно попасть. Мне очень хотелось там работать, считалось, что это самый творческий коллектив на то время. Однажды, я стоял на остановке, ждал автобус, рядом со мной стоял кореец, шел дождь, и я предложил ему стать под мой зонт. Оказалось, что он игрок в карты и он не видел свою семью полгода. Он открыл свой портфель, который был набит деньгами. Он попросил меня заехать вместе с ним к нему домой, жил он в Энеме. Мы приехали к нему, и в итоге, неделю проездили по его родственникам. Я рассказал ему что меня не берут на комбинат, а он дал гарантию того, что я буду там работать. Оказалось, что его двоюродная сестра замужем за главным бухгалтером художественного фонда. В итоге меня приняли на работу в художественный комбинат. Я очень благодарен картежнику – Вите Хану, который сыграл в моей судьбе очень существенную роль. Я стал работать на комбинате, участвовал на выставках. Там проводили конкурс на лучшее произведение, но без имен. Никто не знал где, чья работа. По результатам голосования, моя работа выиграла гранд при. Я не мог в это поверить, поскольку там выставлялись очень талантливые художники. После этого, я понял, что кое-что да умею и по прошествии времени, мы попытались вступить в союз художников, нас не приняли. Я познакомился с величайшим художником, Евгением Сулеймановичем Цеем, он был ярым авангардистом. Мы с ним решили сделать свой союз художников. Ну, раз тот нас не берет, значит сделаем свой. К нам присоединились еще несколько человек. Я написал текст устава и программу союза. Получается, что мы подпольно создали Союз художников. Вскоре после этого, меня арестовали. Два месяца мы с КГБ выясняли, кто же из нас прав. Но все же меня отпустили и сказали, чтобы я в крайкоме партии разбирался. В итоге мы договорились о выставке. Выставка прошла великолепно, гости из разных городов приехали. На этом мы не остановились, краевой союз художников судился со мной, меня предлагали расстрелять. Это все продолжалось несколько лет, а потом они смерились. Следующая выставка была в Ростове. Я удачно там выставился и меня приняли во всероссийский союз, это был 1984 год. Мы сами организовывали выставки за рубежом. Сейчас молодёжь немного инфантильна, а тогда мы все делали сами. Проводили мы выставки в Берлине, Гамбурге, Хорватии, Сербии, Варшаве, Китае, во многих местах.
В союзе художников сменилось руководство и мне дали приличную мастерскую. Сейчас я сам пытаюсь помогать молодым художникам. Я не рвался преподавать, просто ученики приходили сами и проще было это систематизировать. Я очень рад за своих учеников, они выставляются на всероссийских выставках, зарубежных, региональных. У них уже начали покупать работы, они уже профессионалы. Деньги, которые зарабатываются кистью, это особенные деньги. Художник, который понимает, что нужен кому-то, он счастлив. Если художник один, ему очень тяжело выжить, государство не обращает на него внимания. Продвигаться в искусстве можно только объединяясь в общественные организации и помогая друг другу. Художник очень быстро растет в среде других художников, перенимая их опыт.
Меня окружают молодые художники, писатели и даже те, кто не имеет отношения к искусству. Я не очень легко завожу знакомства, мне требуется время на то, чтобы почувствовать человека, понять его. Если нам взаимно интересно, мне все равно какой у него социальный статус. Молодые художники мне интересны талантом, если человек талантлив, я из кожи вон вылезу, но вытащу его на уровень. Помимо этого, необходимо желание работать. Я чувствую в ком живет художник, бывает ошибаюсь или у человека тяжелый характер, тогда из него трудно сделать специалиста, он думает, что все делает гениально. Представление об искусстве как о чем-то легком – ошибочно. Нужно работать каждый день. У меня нет отпуска и выходных, передо мной всегда стоит выбор – бросить или поехать. Но я не могу, если приходит идея, я должен писать, выработать этот участок. Но ничто не сравнится с тем состоянием счастья и энергией, в котором ты находишься при рисовании. Когда я уезжаю и у меня нет возможности писать, у меня начинается «ломка», начинаешь чувствовать себя никчемным. Ощущая осмысленность своего существования, нужность себя, ты понимаешь, это дает внутреннюю опору, что Бог в это время начинает тебя любить.
Ты берешь тряпочку, закрашенную грунтом, натянутую на деревяшку, а вечером, уставший отходишь от нее и понимаешь, что это останется людям. Ты создал предмет, который будет жить намного дольше тебя. Работы художника расползаются по миру, но связь между картинами и художником не прерывается. Люди испытывают эмоции смотря на картину, а художник их чувствует и такое ощущение что ты и твое тело уже не нужны, ты уже существуешь в другой форме. Я даже на смерть смотрю как на приключение, это переход во что-то новое. Нужно еще раз родиться художником и написать еще больше картин и раздать их. Не зря же говорят, что творческих людей Бог поцеловал. Существует прямая связь у художника с Творцом. Ведь Бог сотворил этот мир, он занимался творчеством, он – первый художник. А художникам он сказал: «Так! Давайте! Я тут начал, а вы доделывайте по-мелочи». Люди, которые услышали его это, им ничего не остается, и они следуют его словам. Некоторым моим ученикам за 40 лет, им сказал Бог – «Рисуй!», и они все бросают: работу, профессию и начинают рисовать, чувствуя себя намного счастливее. Полгода назад домохозяйка, а теперь ее работы на выставке. Говорят, хочешь быть счастливым, стань им, просто не забудь для это взять в руку кисть.
Мой смысл жизни очевиден – давать людям энергию, закаченную в холсты. Это энергия в холсте меняет судьбы, пространство, проблемы. Что касается самой значимой работы для меня – это та работа, которую я начинаю писать. Все остальное уже не имеет значения. Если считаешь, что твоя лучшая работа написана, тогда бросай кисть. Внутри у меня малый возраст и у меня очень много планов на будущее, меня не волнует успею ли я их воплотить или нет. Важно то, что они есть. Я разрабатываю новую живописную систему. Раньше я использовал навыки старых мастеров, накапливал информационные пласты. Мне удалось найти форму живописи, которая соответствует моим эмоциональным ощущениям. В данный момент я пишу серию картин «Пророк» и думаю, что в этой серии мне удастся соединить энергию христианства, собственную энергию и ту, необъяснимую, которая дается сверху во время работы. Если бы я встретился с Богом, я бы сказал: «Дай мне возможность покрасить подольше», больше мне ничего не надо. Зачем что-то просить у Бога? Ему самому помогать надо. Моя высшая ценность – все что связано с любовью. Любовью к земле, растениям, планете, людям. Если это есть, тогда можно говорить о других ценностях. А если нет любви даже к растущему цветку на подоконнике, то о каких ценностях можно говорить?
Я научился читать в 5 лет, каким-то странным образом этому научила меня моя неграмотная бабушка. Моей любимой книжкой была книга под названием «Бухучет», это была моя первая книга. Я перечитал, наверное, все, что было написано человечеством. Потом начались проблемы с глазами, читать бросил, но начал писать. Сейчас я пересматриваю фильмы о христианстве, изучаю исторические данные, это все впитывается, а затем выбрасывается на холст. То, что творческие люди называют кризисом, для меня отдых. Я даю отдохнуть своему телу, у меня с ним диалог. Тело дано на один век, человек – это не ты, это тело. Я не понимаю людей, которые хотят продлить свою жизнь, тело состарится, зачем так цепляться за него, дадут тебе новое. Душа должна расти, нужно регулярно проявлять великодушие, прощать своих врагов. Я многим помог найти свой путь в этой жизни, они помнят об этом. Мы вместе с ними поменяли их судьбу.
Мое поколение в юном возрасте буквально зубами за все цеплялось, не просило разрешений, указаний. Само придумывало, само ставило целевые установки, само их достигало. Мы были бойцами. А сейчас молодым хочется всего быстрее.
Меня звали во многие страны, но нигде так не работается как в Краснодаре, этот город создан для живописи. Я жил в Москве, Берлине, Китае, в Гамбурге, у меня были прекрасные мастерские, но я все бросал и уезжал, не мог оставаться, всегда тоска по Краснодару была. Боюсь громкого слова «патриот», однако себя им считаю. Поездив по Европе, я понял, что она – большая благоустроенная тюрьма. Они утратили свои устои. Когда приезжаю сюда, ощущаю все величие своей страны. В наших глубинках можно без денег прожить – ходи, рисуй людей, и они будут тебя кормить, поить.
Я однажды писал этюд, был сильный мороз и бывшие заключенные меня кормили, поили, пытались согреть. Один подходит, весь в шрамах, предлагает чай, а после, он подарил мне икону. Я сам писал иконы, они есть в церквях, но это абсолютно другой вид искусства, нужно полностью посвятить себя иконописи, если выбираешь этот пусть. Нельзя смешивать церковное и светское искусство. Но мои картины и есть иконы, они так же работают с человеком, пространством и Богом.
В моей жизни меня все утраивает, я успел кое-что сделать. Будущее надо выращивать, мы влияем на свое будущее, и на будущее мира. Было много тяжелого, я дважды умирал. Но все это нужно было, чтобы стать тем, кто я сейчас. Нужно все время искать свой путь. Его ты почувствуешь сердцем.
У меня пятеро внуков, сын и две дочери. У меня великолепные отношения с детьми. Я не умею быть с ними излишне эмоциональным, это все происходит внутри меня, мне не нужно высовывать это на показ, они это чувствуют.
Мозг – это полтора килограмма молекул, которые возомнили себя личностью, а вся остальная жизнь – природа, животные, все живое, почему-то так о себе не думают. Бог – это все живое. Человек – это часть Бога, каждый может общаться с Богом, он его самый близкий друг. Я верю в судьбу, но она дает нам право выбора, у нас нет стабильной судьбы. Мы как форма, которая сама по себе меняется изнутри. Судьбы моих учеников менялись, как только они связывали себя с творчеством. Не было случаев, когда искусство кого-то погубило.
Краснодар – это порт моей души. Я могу из него куда угодно улетать, но я должен вернуться. Неважно какой город, это место, которое является особенным. Краснодару всего хватает, вскоре он станет как Нью-Йорк, я хорошо вижу это. Мы, никогда не утратим любовь к земле и христианский дух. Многие люди, которые уезжают за границу, возвращаются, поскольку их духовные корни прорастают именно в России. Если бы я мог сказать что-то всем людям, я бы сказал: люби речку, которая течет рядом с тобой, траву по которой ты ходишь, дерево, которое прячет тебя в тени летом. Все остальное, произрастает из этого. Нужно жить по совести и уважать своих предков, помнить о них. Это как дерево, мы корни этого дерева, а каждый лист – это наш предок.
Мы рождаемся для того, чтобы накапливать опыт. Если человек накапливает опыт и ему удается вырастить свою душу от малодушия к великодушию, значит человек прожил свою жизнь не зря. В любой момент перед человеком стоит два выбора – это путь пчелы и путь мухи, третьего не дано.
